В нашей новой статье мы расскажем о богах огня и войны в древней славянской мифологии, исследуя удивительные аспекты языческих верований. От зовов к богу огня до мистических обрядов во имя богов войны, давайте вместе отправимся в увлекательное путешествие по миру славянских богов, где каждый обладает своей неповторимой силой и историей. Раскроем тайны и символику, которые лежат в основе этой удивительной части культуры, прославляя дух предков и восстанавливая связь с духовными корнями нашего народа.
Первозданная стихия огня, как проявление скрытых сил природы, несомненно, была объектом обожествления для древних славян. Однако сегодня, когда это понятие огня впоследствии смешивается с его аллегорическим значением как земного представителя и символа небесного огня света и молнии, отделить обожествление чистого огня как бога или природного явления от ритуалов, связанных с символическим поклонением солнцу и молнии в многочисленных легендах о славянском огнепоклонничестве, практически невозможно.
С одной стороны, карпатские словаки верят, что свет происходит от брака царя Огня и царицы Воды, и что когда на земле зажигается огонь, то все начинает жить на земле, что свидетельствует о большом значении огня у славян. У восточных славян бог грозы Перун, как известно, зажег вечный огонь в дубе. Это высокое значение и почитание огня подтверждается многими рассказами в летописях и у позднейших авторов. По свидетельству Срезневского, девушки Солтана в Великий четверг (четверг после Троицы) праздновали благословение огня с песней «Sweti se sweti ogenj sweti se». Антон упоминает об обычае лужицких пастухов отмечать день святого Фейта (Витуса) зажиганием костра с душистыми травами, что напрямую отсылает к древнему почитанию Световита. По мнению Гануша, этот костер зажигался в солнечный сезон и до сих пор сохранился в нашей стране под названием «банный костер» (Святоянский).
В глазах наших предков огонь, несомненно, обладал живительной и очищающей силой. Особенно ярко это проявилось в так называемом новом огне или царском огне (германское notofoia), который получался в результате трения и защищал скот от гибели. Это невольно наводит на мысль о тесной связи между богом солнца и рогатыми богами-скотоводами, ведь рогатый индюк — общая черта почти всех европейских мифов. Аналогичное понятие встречается и в сербском Знич, этимология которого — нитит, что означает «сокрушать», и некоторые мифологи, например Дамианович, делают вывод, что Знич — это имя собственное славянского Вулкана, бога огня.
В Иванов день через этот костер, который до сих пор зажигается от трения в некоторых районах России и Германии, перегоняют скот, а люди прыгают через него, чтобы очиститься от злых духов, болезней и нарывов. В сербской песне королева Будда сжигает в живом огне (ватра-жива) рубашку, превратившую ее сына в чудовище. Финны и эстонцы в Иванову ночь сжигают белого петуха. Сюда же относится и упомянутая выше русская песня о жертвоприношении козла. Следует также упомянуть гадания с огнем, на лучинах, на углях, на пепле и т.д.
По ним невозможно определить, был ли сам живой огонь объектом обожествления или он почитался как символ неба. В первом случае, согласно гипотезе Дамиановича, бог огня, вероятно, носил у южных славян имя Знич (Огненный царь). Согласно Ипатьевской летописи, Сварог был богом нравственности и отцом солнца (Дажьбога). В «Сказаниях о суевериях» Сварог прямо назван богом огня: «И сообщают им требы, вол ломает их, курица режет их и молится им как Сварожичам». По мнению Стредовского, в Польше и Богемии существовала богиня огня Диблик, которую он переводит как Веста, но само название указывает на то, что это понятие не относится к языческим временам, а возникло в более поздние времена как второстепенное название дьявола из понятия Вельзевула, хозяина подземного огня в аду. По мнению Прискера, в Силезии огонь, вероятно, был обожествлен, как описано выше, и назывался Саботки или Сабатки.
Обожествление огня как природного явления связано с почитанием священного домашнего очага, олицетворяемого, в частности, в Польше домовым духомВыгорища, возможно, аналогом пана Чура у других славян. У хорутан, хорватов и других южных славян такие поленья называются бадняк (жертва) и занимают главное место в зимних праздниках, известных как бадного вечера, Бедая, Крачуна или Полежайника. Обычно в канун Рождества жители деревни отправляются в лес, где рубят толстое дубовое бревно и в сумерках приносят его в свою избу для большого праздника. На очаг ставится бадняк, готовится роскошный ужин. Когда появляется звезда, Павел Шайник поздравляет хозяина с праздником и посыпает избу зерновым хлебом или сам посыпает его: «Столько-то коров, столько-то лошадей, столько-то крупного рогатого скота, столько-то овец, столько-то свиней и т.д.» Затем в пепел бросают немного денег. В Черногории в бадняк наливают масло и вино, добавляют соль и муку. Когда он сгорит, от него зажигают свечи и лампады и начинают молиться Богу. В карпатском регионе Русняк праздник отмечается аналогичным образом в тот же день под названием Крачун, но вместо бадняка используется большой сноп хлеба, в который наливают всевозможные яства и напитки, а затем сжигают на очаге. Окончание застолья везде одинаково: наевшись и напившись, организаторы и гости уходят под стол к следующему застолью.
Во всех этих традициях нет сомнений в том, что Бадняк означает доброго бога домашнего очага, но есть и явные указания на то, что когда-то поклонялись идолам Бадаю, Бедаю и Крачуну. Скотоводческий бог Бедай, как и Волос и Велес, возможно, имел тайную связь с богами солнца и аллегоризирован скорее понятие солнца, чем идола Бедая. Однако переход от небесного света и огня к земному огню более четко выражен в легендах об огненных людях, змеях, прелюбодейном огне, огнивиках, огнанках, змоках и блудницах, а также в бытующем в татранских словаках представлении о том, что огонь рождает солнце, звезды и луну.
В имени Змоков читателю еще раз следует напомнить, что здесь и во многих других местах в одном и том же звуке, в одном и том же имени объединяются два, а может быть, и три совершенно разных понятия: одно — свистящий домовой дух Змоков или Цмоков, другое — водяной дух Взмоков (этимология мокрый, влажный), и, наконец, третье — литовский Смокасов, или Змокасов (наших Смоков, Змоков), который часто представляется в облике огненного змея и олицетворяет небесный огонь, особенно молнию в виде змея. Поэтому невозможно определить, является ли существование названия Змоков у славян следствием широко распространенных верований об огненных змеях, принадлежавших в основном северо-восточным племенам, а именно литовцам, которые поклонялись Перуну как хозяину молний.
Чарующая песня Девы Солнца, приведенная Сахаровым, является наглядным доказательством того, что происхождение Пламенного Змея — иноземное. Среди слов русского языка есть характерный звук, совершенно чуждый и непонятный нам. — Поркан, Поркан! Убей огненного змея и т.д. Литовцам, латышам и финнам стоит обратить внимание на этот отрывок. Вообще, в наших народных сказках и песнях огненный змей вселяет чужое и враждебное, и убийство змея Горынчища Добрынею, вероятно, является фантастической аллегорией изгнания и покорения чужеземцев нашими богатырскими силами. Что же касается самой песни, то необходимо понимать, что, по крайней мере, по ее переработке, она относится к позднему периоду польской ссылки, посадившей на престол Лжедмитрия. Это доказывает, что имя колдуньи Марины (жены Лжедмитрия), вероятно, когда-то было Моры или Морены, богиней зимы и смерти.
Мы уже отмечали, что понимание войны как особой науки и связанное с этим поклонение идолу военного искусства, основанному на образе бога войны, могло возникнуть только в таком государстве, где политическая жизнь и государственная власть были полностью развиты. Поэтому бог войны относится к гораздо более позднему периоду нашей мифологии и, вероятно, вошел в нее, когда наше язычество приняло иноземных небесных идолов света и огня. Действительно, все идолы солнца и грома третьей эпохи нашей мифологии воплощают в себе идею величественных богов войны и битвы. Все они предстают вооруженными до зубов, они являются символами небесных богов солнца и грома в азиатских религиях, но у нас они проявляются только в смысле непосредственных боевых качеств. Поэтому у западных славян все Рюгенские Виты, такие как Световит, Ругевит и Яровит, считались богами, покровительствующими воинственным начинаниям своих последователей. Известно также, что ретрайский Радегаст имел эпитет Разводица (заводчик или предводитель, т.е. полководец) и изображался в виде воина с птицей на шлеме (символ победы) и головой быка на груди (символ силы), со щитом и копьем в руках. Наконец, у южных славян Марс обожествлялся под именами Турица, Тур, Торук, Трик. По мнению Дамиановича, у сербов Марс обожествлялся под именем Бора, но, как уже говорилось, это весьма сомнительно.
Если понятие войны в высшем научном смысле не может принадлежать первой эпохе нашей мифологии, то, напротив, понятие вражды, борьбы, драки и потасовки в более специализированном и низшем смысле, вероятно, относится к самой ранней эпохе нашего народа, когда права были вытеснены силой кулака и ничто не могло удержать человека от порыва необузданной страсти гнева и ярости. Лад, от которого произошли слова «Ладонь», «Лад», «Ляд», «Лиеда», метафорически превратился в бога войны.
Антонимом слова ладить является западнославянское Разводица или Разводника, которое явно соответствует если не войне, то, по крайней мере, понятию ссоры и неприязненных отношений. Возможно, под этим именем обожествлялся древний бог войны, но когда это значение перешло от вагринцев к Радегасту, а от моравов к Мичислава или Вичислава, Разводица, славянское собственное имя Марса, стала качественным прозвищем этих идолов в дальнейшем. Дитмар в своем описании храма в городе Ретра или Радегаста упоминает не только Радегаста, но и другого бога войны — Разводицу, называемого в версии Перца, Суаразиком, а в первой версии Вагнера — Луаразиком. Среди германских мифологов это почти непонятное имя бога войны породило множество домыслов, толкований и остроумных предположений. Согласно вагнеровскому прочтению, Шафарик, а затем и Гануш пытались вывести это имя из слов «лев» и «разит» — поражать льва. Однако в 1844 г. Шафарик отверг первую точку зрения и пролил новый свет на это до сих пор не разгаданное божество славянской мифологии. Он доказал, что дитмарского Луаражича, или Суаразика, тождественен русскому Сворогу из Ипатьевской летописи и «Христолюбца сказаний».
Вот еще несколько имен великих воеводских родов, которые, как и упомянутый выше Мичиславу, вошли в число славянских мифологических богов или, по крайней мере, остались в народных преданиях как имена великих богатырей. Это русский Добрыня, Зоне Вендский и Плуссо, принесший в жертву Радегасту мекленбургского епископа Иоанна в 1066 году. В целом Волота и Полкан олицетворяют физическую силу и пользовались большим уважением у наших предков, которые высоко ценили все формы власти. В результате на Руси их обожествляли под именем «сильных и мускулистых богов».
Имя Полкана, возможно, происходит от слова «ратный гость» или «господин, воевода». В храме Полкана содержались лошади для его собственного употребления. Полкан олицетворял понятие славянского ратника. Суздальский бог Плихан или Полхан также связан с именем Полкана. Во Владимирской губернии до сих пор существует ярмарка, которая носит имя Полиханской.
